Category Archives: popular science

Группа EQUALITY представила два текста про то, что проблемы с качеством и/или воспроизводством научных исследований характерны не только для психологии. В первом тексте за авторством Алексея Стукальского* речь идёт о кризисе в биомедицинских областях (где, отмечу от себя, логично бы ожидать как раз большей требовательности!), а во втором – Елизаветы Романовой при участии Алексея Стукальского… впрочем, его я лучше развёрнуто процитирую:

_{* проверили Кристина Шарло, Роман Смородский и Елизавета Романова. Вычитали Наталия Буткова и Li Lu}

Критика критике рознь. Можно сказать “у вас ошибки, исправьте, пожалуйста”, а можно “ну вот, снова в этой недонаучной области получился шлак, когда же ее прикроют”. Почему-то про биомедицину, информатику или эволюционную биологию второе говорят намного реже, чем про психологию или гендерные исследования. Хотя, как мы увидели, проблем хватает во всех этих областях. И поводов для надменности нет, пожалуй, ни у кого.

Легко с достоинством принимать критику, когда твою деятельность в целом уважают и признают. И очень сложно — когда ее постоянно критикуют и подвергают насмешкам. Причем нередко незаслуженно.

Во-вторых, кто сказал, что критика не принимается в расчет? К примеру, психология на сегодняшний день является очень активно реформируемой сферой. Не удивлюсь, если даже самой. И та часть гендерных исследований, которая с ней пересекается — тоже. Постоянно придумываются способы, как устрожить критерии и учесть ошибки. Кому интересно — почитайте сами[2][3].

А вот, скажем, в области эволюционной психологии, которую почему-то многие ставят выше обычной научной психологии, подобного рвения к положительным изменениям не видать. Например, в довольно свежей научной статье[4], посвященной проблемам в данной области, указано, что до сих пор не было инициатив по вопроизведению ключевых результатов.

ИТОГ

Ситуация с давлением на гендерные исследования и психологию чем-то напоминает ситуацию с давлением на женщин. Мол, у нас давно равноправие, где же ваши результаты? А если результаты предъявить — они будут высмеяны и обесценены. В лучшем случае скажут — негусто. При этом на любой промах радостно накидываются, заключая, что женщины ни на что негодны, кроме деторождения.

А между тем, как женщин становится все больше в традиционно мужских сферах, так и науки, вроде психологии и гендерных исследований, постепенно развиваются и повышают свои стандарты. Разумеется, критика важна и нужна, но критика адекватная, а не злорадное хихиканье под видом обличения идеологии в науке. Да еще с упорным нежеланием допускать какие-то иные объяснения проблем.

От себя мне добавить практически нечего. Хотя нет, есть чего, недавно как раз писала:

Так ли плохо то, что люди пытаются в периферийной области вытянуть мысль авторов до уровня публикации? Да, те тексты были слабы и плохи – но, чёрт подери, их и позицировали как работу исследователей на самой обочине академии. Квир-исследования, чтобы там не говорили, не привлекают значительных средств, они делаются качественными методами не только в силу специфики темы, но в силу отсутствия ресурсов на проведение, скажем, масштабного опроса. Вас удивляет, что в непопулярной и бедной области нет исследований, выполненных на высшем уровне? Меня – нет. Это, чёрт подери, закономерно. Научные журналы в Танзании или там даже “Вестник Благозаветовского технического университета” тоже публикуют хрень – и почему-то никто не предлагает закрыть все научные заведения в этих местах, люди понимают что туда, напротив, нужно завозить квалифицированных специалисток/ов, оборудовать им рабочие места, давать возможность готовить студентов/ок и так далее. Квир-исследования это условная Танзания или Непал – там есть чем заняться, но там нет университетов мирового уровня, как не было их и в британских колониях Северной Америки. Когда-то на территории Массачусетса вся наука была представлена одной школой и на фоне Оксфорда это было убого: движение к MIT заняло несколько веков.

В академии основной конфликт разворачивается между интересами исследовательских групп и интересами отдельных ученых, потому что последние заинтересованы в том, чтобы присвоить себе успешные исследования и не «замараться» слабыми результатами, а лидеры групп озабочены тем, чтобы доводить до успеха и не бросать как можно больше проектов — независимо от их значимости и реальной применимости, чтобы «стричь» с каждого финансирование. Соответственно, наибольший страх отдельного постдока связан с проигрышем в борьбе за то, чтобы оказаться в авторах «золотой» статьи, его не заботит суммарный успех или неуспех всей исследовательской группы, поскольку «командным игрокам» постоянная ставка не гарантирована.

В индустрии же борьба за успешный проект внутри группы оказалась намного менее релевантной: и сотрудники, и руководители заинтересованы в том, чтобы как можно раньше идентифицировать «гиблые» проекты и сфокусироваться на наиболее многообещающих, поэтому неудовлетворительные результаты исследований не пугают ведущих их сотрудников. Социологи полагают, что биотехнологическим компаниям удалось равномерно «распылить» риски, связанные с зашитой в исследовательскую практику неопределенностью, между всеми своими сотрудниками и таким образом их сплотить вокруг общей цели. В то время как академия, перейдя на «проектную» схему производства знания, с этим не справилась, столкнув бОльшую часть неизбежных рисков, связанных с исследовательской деятельностью, на тех, кто находится в самом начале своей карьеры.

Это пересказ, сделанный Артёмом Космарским для “Чердака”. Само исследование – тут. Ещё более кратко, сухим редакторским языком: наукометрия и ориентация на цитируемость полное говно, причём в индустрии (на примере биотеха) говнистость несколько меньше, а в академии просто говно-говно.

Ориентация на производство цитируемых статей убивает академическую науку, поскольку люди вместо спокойной работы занимаются малоосмысленным хайпожорством и попытками поймать волну; система порочна и нуждается в изменениях. Тут можно открыть как пересказываемое исследование, так и, к примеру, публикацию 2014 года в PNAS:

The long-held but erroneous assumption of never-ending rapid growth in biomedical science has created an unsustainable hypercompetitive system that is discouraging even the most outstanding prospective students from entering our profession—and making it difficult for seasoned investigators to produce their best work. This is a recipe for long-term decline, and the problems cannot be solved with simplistic approaches. Instead, it is time to confront the dangers at hand and rethink some fundamental features of the US biomedical research ecosystem.

Как видите, я не слишком сгустила краски – с академического английского на русский разговорный эта цитата переводится даже не как “какое-то говно”. Фразу created an unsustainable hypercompetitive system that is discouraging even the most outstanding prospective students from entering our profession скорее правильнее перевести как “у нас полный пиздец, все разбегаются”. (далее) →