Вчера – вернувшись после поездки в Калужскую область на фестиваль анимационных фильмов – я решила не просто рассказать про некоторые исследования на стыке экологии с социологией, но подробно показать, как я думаю и делаю то, что делаю. Одногруппницы в Вильнюсе, когда мы учились в ЕГУ, часто спрашивали о поиске информации в сети, о работе со статьями на незнакомые темы, о извлечении из этих текстов смысла: поэтому я расписала подробно процесс превращения идеи в небольшой обзор.
Вводная часть
Четверо суток я была вне интернета – вместе с семьеи ездила на “Бессоницу”, очень крутой фестиваль мультфильмов под открытым небом. Мультфильмы там показывали как детские (особенно понравилось “Яблочки-пятки”, добрый, красивый и годный), так и взрослые: всего 300 лент на двух больших экранах и рядом с лагерем на пять тысяч человек.
О лагере, кстати, стоит сказать особо – отметив один экологический момент. На этой самой площадке фестиваль “Бессоница” проводится не в первый раз (с 2014 года), но место все равно в достаточно приличном состоянии. Дно реки, например, идеально: в трёх разных местах ни осколка стекла, ни ржавой банки, ни обрывков плёнки. Лес без мусора и повреждённых деревьев – многие подмосковные леса из числа мною виденных были гораздо хуже. Я много про этот феномен думала ещё находясь на месте в Калужской области и помимо труда организаторов фестивалей отметила про себя два политических момента:
- ограничение автотуризма. Проезд на фестивальную площадку закрыт шлагбаумом и стоянка рядом платная, 2500 рублей на всё время. Дорога в результате не разбита, мусора завозится меньше, шашлычников нет как класса – хотя формально разводить костры вполне разрешалось, при условии окапывания кострищ.
- в продолжение прошлого тезиса – небольшое количество несознательных отдыхающих, способных нанести окружающей среде значительный урон в виде порчи деревьев, оставления отходов и чрезмерного разжигания костров. Кроме некоторой специальной труднодоступности (я утверждаю, что это правильно, отдыхающие на природе в массе своей пусть ходят пешком, если могут) возможно сказался и общий дух мероприятия. Смотреть авторскую анимацию шашлычникам, вероятно, не очень интересно.
Далее, уже сегодня утром, я подумала что это могла бы быть тема для отдельного и довольно важного социологического исследования. Какие социальные характеристики и причины вредительского поведения на природе? Какие-то закономерности тут очевидны (скажем, мой дед изначально был лесником: это сразу иное отношение к лесу, равно как у биологов/экологов), но есть ли, к примеру, корреляция с уровнем образования? Даже не так – поиск корреляций с чётко измеряемыми величинами вроде дохода/возраста/числа жителей в месте проживания интересен, но интуиция мне подсказывает, что смотреть надо на ценности людей, на их представления о том, что важно и значимо, а что не очень. Результаты такой работы, очевидно, практическое значение, ведь хорошо бы как-то с “плохим” поведением людей бороться и предотвращать загодя вытаптывание-замусоривание-выжигание природных территорий.

Старый, 2009 года, снимок с нашей с Ланой прогулки – мы тогда вынесли примерно два мешка мусора с небольшой площадки у тогдашнего жилья. В этом году я убиралась с Лизой один раз: три мешка, из них штук 40 пластиковых бутылок.
Пара общих замечаний
Тут, на этом месте, перед самым переходом к главной части, я сделаю небольшое отступление. Когда я поехала в Вильнюс получать систематическое гуманитарное образование, я прекрасно понимала что полтора года магистратуры не компенсируют отсутствие четырёх лет бакалавриата: я все равно меньше прочту классических работ, все равно буду иметь меньше общегуманитарного багажа и даже говорить буду всё равно иначе. Однако уже через полгода обучения до меня дошло, что дело не в количестве прочитанного (прочитать всё написанное по социологии невозможно, невозможно даже “прочесть всё про трансгендерность” или “всё про современные города”), дело в наличии некоторых идей. Одна, очень-очень важная идея, звучит так: “посмотри, не писал ли ранее кто-то по твоей теме”. Я подумала сейчас про то, что было бы круто поискать причины (без)ответственного поведения людей на природе, открыла вкладку и набрала social predictors of environmentalism в строке поиска Google.
Ещё одно пояснение: я часто сталкиваюсь с мнением, что для поиска информации обязательно нужны специальные системы – вроде медико-биологического PubMed. Однако это на самом деле не совсем так – в приведённом выше примере сама фраза уже столь “научна”, что и просто Google даст для начала неплохой результат. А вот если ваш запрос, к примеру, lesbian parents, то да, вы получите ворох популярных публикаций и это не очень удачный запрос, куда лучше в поисках исследовательских материалов написать lesbian parenting studies.
Исследования, которые сегодня нашлись
- Predictors of Pro-Environmental Behavior in Rural American Communities (2014, Bruno Takahashi, Theresa Selfa, Environmental and Behavior).
- Some Sociodemographic and Sociopsychological Predictors of Environmentalism (2002, Raudsepp, Maaris, доклад на конференции)
- Personality predictors of Consumerism and Environmentalism: A preliminary study (2007, Jacob B. Hirsh, Dan Dolderman, Personality and Individual Differences)
- Toward a Coherent Theory of Environmentally Behavior (2000, P.C. Stern, Journal of Social Issues) – эта ссылка помечена Google как имеющая более 4 тысяч цитирований работа, так что ей стоит уделить особое внимение.
Разумеется, на самом деле работ по данной тематике многократно, то есть буквально в сотни раз, больше. Однако для ответа на вопрос “почему люди мусорят или не мусорят на природе” в первом приближении достаточно как раз одной большой теоретической статьи (последняя ссылка) и нескольких более-менее актуальных практических примеров. Наша задача не сделать профессиональный глубокий обзор, а хотя бы понять, что вообще существует в изначально чужой области. Ну, условно чужой, конечно: читать без подготовки раздел hep-th в физико-математическом arxiv.org вы не сможете, так что я имею в виду смежную, но изначально незнакомую область, вроде моего примера со стыком экологии и социологии.
Несколько замечаний тактического характера
Ещё немного о поиске информации: лично я обычно беру первые две-три статьи и смотрю сразу на кого ссылаются авторы. Это содержится, как правило, в начале статьи – “ранее было показано, что…” всегда сопровождается отсылкой к другим исследовательским работам. Кроме того, иногда находятся даже профильные журналы, в данном случае обнаружился Environmental and Behavior – значит, есть смысл заодно открыть главную страницу и полистать оглавления.
В случае с докладами, слайдами к докладам и постерами имеет смысл делать упор именно на ссылки. Если вы сами не знакомы с областью, то вы можете не отличить качественное исследование от сделанной слегка нетрезвым аспирантом презентации к внутрилабораторному междусобойчику – однако блок ссылок на источники обычно даже в откровенно слабых материалах оказывается достаточным для продвижения в сторону общего ознакомления с темой. Могут, безусловно, попадаться шедевры мысли, где, к примеру, все ссылки из обзора на тему возобновляемых источников энергии ведут исключительно на публикации в “Вестнике противопожарной безопасности Саратовского швейного техникума”, однако тут уже имеет смысл ориентироваться на сравнительно универсальные критерии качества источников. Хорошая статья обычно публикуется в профильном журнале, на неё ссылается кто-то ещё, а самоцитирование в объёме более четверти от списка литературы, как правило, дурной знак. Исключения есть, но при разведывательной работе – неактуальны.
Статьи также сплошь и рядом платные. Если вы ведёте разведывательную работу в незнакомой теме, платить по 35-40 евро за статью, которая вам вообще может не пригодится, нет никакого смысла, а легальной подписки у вас часто под руками тоже не окажется. Как быть? SciHub! Вбиваем адрес статьи, далее всё интуитивно понятно. Это, если что, пиратство, однако реально этим путём пользуются практически все: тема прав на статьи и доступа к ним одна из острых в современном научном мире; я сейчас не буду вдаваться в детали, просто покажу инструмент.
Что пишут исследователи?
Итак, прежде всего стоит отметить верность моего интуитивного предположения: смотреть просто на социоэкономические факторы малоинформативно. Работы, призванные объяснить “экологическое” поведение в массе своей сфокусированы на ценностях. И даже не просто на ценностях, а на связке ценностей (values) с верой (belief) в то, что эти ценности нуждаются в защите и с нормами (norms) поведения, которые позволяют реализовать эту защиту ценности – т.е. природы – на практике. Связка “ценности-вера-нормы” предложена в иной работе уже упоминавшегося выше Пола Стерна и соавторов, причём простой поиск показывает популярность такой модели:

Когда вам попадается непонятное, но явно важное слово или название теории – стоит сделать вот так. В данном случае можно было и продолжить чтение текста, но лично я предпочитаю быстро уточнить поисковым запросом; если бы он не дал удовлетворительного результата, я бы полезла, конечно, в список источников.
Строго говоря, Стерн исследовал экологический активизм и его поддержку, но поддержка эта выражается, в частности, ресурсозатратным поведением. Люди добровольно отказываются поливать газоны в засуху для уменьшения общего потребления воды из пересыхающих водохранилищ, готовы платить больше за вывоз мусора и тратить время на его сортировку. Вытаскивать на себе мусор из лагеря или тратить деньги на газовые баллоны для отказа от костра, обжигать и закапывать жестянки, идти пешком вместо того, чтобы доехать на машине – всё это вполне подпадает под применимость теории “ценности-вера-нормы”, сам Стерн и соавторы называют такое поведение “природоохранной деятельностью частной сферы”.
“Русское поле энтропии”Кроме того, Стерн указывает на то, что в цепочке от ценностей к вере особую роль играет некая “новая природоохранная парадигма” и здесь я тоже воспользовалась поиском:

Замечание по переводу – слово environmentalism я всюду перевожу как “природоохранная деятельность”, а не “экология”. Экология всё-таки конкретно наука о взаимодействии видов, а здесь речь о несколько ином.
Эта самая “новая экологическая парадигма” впервые была описана академическим языком в конце семидесятых годов (последняя ссылка на скриншоте выше) и на самом деле речь идёт об очень популярной идее. Новая экологическая парадигма это про то, что мы все, всё человечество, живём на уникальной и достаточно уязвимой планете, а вовсе не находимся в бескрайнем поле с бесконечными же ресурсами. Про эту парадигму можно рассказать довольно много всего, но ключевых моментов, пожалуй, два: во второй половине XX века люди воочую увидели, что мир-то маленький (авиаперелёты + космические фотоснимки, где видна вся планета) и тогда же люди в массе своей стали постоянно сталкиваться с глобализацией. На мне сейчас, к примеру, цветастая размахайка, полиэстер для которой мог быть сделан в Китае из сырья, добытого в Бразилии или Анголе – и которую потом привезли за тысячу километров куда-нибудь в Москву.
Снова замечание: фактура
Что меня завораживает, так это поиск деталей. Скажем, сейчас я стала искать в голове пример глобализации и посмотрела на свою одежду. Я нашла на ней ярлычок, прочла состав и далее задалась вопросом “а откуда Китай берёт нефть?”. Простой поиск (Chinese oil import) показал, что мир действительно сложен: Китай пользуется не, к примеру, ближайшей Россией или самой богатой нефтью Саудовской Аравии с её удобными морскими путями, а кучей поставщиков по всему миру. Такие детали часто обогащают тексты и вообще расширяют кругозор.
Цепочка “ценности-вера-нормы” раскрывается Стерном в такой схеме:
Ценности – альтруизм, желание действовать на благо других, а также убеждённость в важности природы. “Эгоизм”, отмеченный в колонке ценностей буквой b, играет обратную роль: проведённые исследования показали, что большая степень эгоизма обычно приводит к снижению вовлечённости в природоохранную активность. “Новая парадигма” фигурирует на этой схеме в блоке “верований” и она связывает альтруизм/ценность природы с верой в уязвимость окружающей среды. Далее появляется ещё один важный компонент, а именно убеждённость в своей способности повлиять на ситуацию.
Эта модель, впрочем, задаёт только общие рамки. Та же убеждённость в способности повлиять на ситуацию может быть совершенно разной – сам Стерн приводит пример покупателей, отказывающихся от покупки аэрозольных баллончиков потому, что аэрозоли воспринимаются как угроза озоновому слою. Эта угроза на самом деле давно неактуальна: газы, разрушающие озоновый слой, в такие баллончики перестали заправлять за 20 лет до публикации работы Стерна и соавторов; тем не менее, люди держат в голове некое утверждение и действуют соответствующим образом. Аналогично можно вспомнить пример “зоозащитников”, которые громят виварии при исследовательских лабораториях и выпускают “на волю” животных, чьи шансы выжить вне стерильного бокса равны нулю (мыши с мутациями, ведущими к отключению тимуса, органа иммунной системы). Важно не то, как именно устроены конкретные представления об уязвимом мире и какие именно действия активистки/ты совершают, важны связи между убеждениями и действиями через веру и внутренние нормы.
Конкретное недавнее исследование, проведённое в сельской местности США (в штатах Айова и Канзас) показало кое-что сверх этого. Например, люди активнее участвуют в некой природоохранной деятельности тогда, когда они больше вовлечены в местную жизнь: считают возможным прожить свою жизнь там же, интересуются местной социальной активностью и политикой. Кроме того, с возрастом у американцев активность как правило росла, а женщины были обычно активнее мужчины; образование, как ни странно, заметной роли не играло. А вот ответы на “экологические вопросы” (например “должны ли люди беспокоится по поводу глобального потепления?” и “мои действия не влияют на изменения климата – согласны ли вы с этим?”) как раз очень даже соотносились с реальным поведением.
Итоги
Как показывают описанные выше исследования и построенные на их основе теоретические модели — ключевую роль в поведении на природе играют убеждения людей, а не, скажем, их доход или образование. Ряд ограничений и нюансов говорят, что в конкретном случае “туристы в Подмосковье и около” всё может быть чуть иначе, чем в США – но, по всей видимости, на первом месте стоит убеждённость в ценности сравнительно нетронутой природы в совокупности с верой в возможность что-то изменить.
Эти выводы, в свою очередь, перекликаются с недавно прочитанной мной статьёй (популярной) политолога Сергея Медведева “Русское поле энтропии”. Но это – уже отдельная тема.
>Ещё одно пояснение: я часто сталкиваюсь с мнением, что для поиска информации обязательно нужны специальные системы – вроде медико-биологического PubMed. Однако это на самом деле не совсем так – в приведённом выше примере сама фраза уже столь “научна”, что и просто Google даст для начала неплохой результат.
Это довольно слабо сказано. Google Scholar — вполне себе альтернатива, к тому же бесплатная, специализированным и зачастую платным поисковикам, таким как Scopus или Web of Science. Можно, конечно, вдаваться в детали типа из серии “а что же лучше в моей области”, но это частности.
>А вот если ваш запрос, к примеру, lesbian parents, то да, вы получите ворох популярных публикаций и это не очень удачный запрос
Хорошо ещё, если не прон. 😀
А вот если набрать запрос в scholar.google.com?
>Это, если что, пиратство, однако реально этим путём пользуются практически все…
Ну-ну. Терпеть не могу любителей высказываться за “всех” и при случае стараюсь ставить их на место, если надо.
Куда корректней так: такими делами пользуются те, у кого в институте нету денег на подписки, также нету друзей и знакомых в области, которые охотно поделятся своей статьей для частного пользования, и кто не брезгует, к тому же, пиратством. Вот так будет точнее.
Даже вот не знаю, это редкий пример нежопоголического комментария от Вас или лишь диалектическое исключение, подтверждающее правило…
Pingback: Джеймс Дэмор, его “манифест”, Google и большой скандал – Alexa Project